Тураев Борис Александрович (1868–1920) – востоковед (египтолог, эфиопист, семитолог, ассириолог), основатель отечественной школы историков древнего Востока.

Родился в г. Новогрудок, учился в 1-й гимназии г. Вильно. После окончания историко-филологического факультета Санкт-Петербургского университета был оставлен для подготовки к профессорскому званию и направлен на стажировку в Германию (1891-1893). Ученик О.Э.Лемма, А. Эрмана, Г. Масперо,  Э.Шрадера, Г.Винклера.

В 1896 г. – приват-доцент Петербургского университета. В 1898 г. защитил диссертацию «Бог Тот. Опыт исследования в области истории древнеегипетской культуры» на степень магистра всеобщей истории. В 1902 г. защитил диссертацию «Исследования в области агиологических источников истории Эфиопии» на степень доктора всеобщей истории.

В 1904 г. экстраординарный профессор, в 1911 г. – ординарный профессор Петербургского университета. Возглавил организованную в 1919 году кафедру египтологии. 7 июня 1920 г. заочно избран председателем Общества по изучению древних культур.

С 1912 г. был хранителем коллекции египетских древностей В.С.Голенищева в Музее изящных искусств в Москве.

С 1913 – член-корреспондент, с 1918 г. – действительный член Российской Академии наук. В 1917-1918 гг. член Предсоборного Совета и Всероссийского Поместного Собора Православной Российской Церкви. Статский советник (1909).

Известен, прежде всего, как создатель первого российского учебного курса по истории древнего Востока (1896-1920). Свой курс он построил на источниках, прочитанных им в оригинале, и постоянно совершенствовал его, привлекая новые источники и расширяя пространство исследования. В результате им было охвачена огромная территория от Египта и Нубии в Африке до границ Ирана и Индии на востоке.

В области методологии истории Тураев известен своей критикой панвавилонизма. Не менее скептически относился Тураев и к попыткам Э.Мейера приписать истории древнего Востока формационный подход. В египтологии Тураев известен как переводчик религиозных текстов и издатель памятников из российских собраний. В эфиопистике он проявил себя как проницательный историк агиографии, переводчик богослужебных книг и знаток политической истории Эфиопии. Его единственная научная работа по ассириологии посвящена описанию двух хозяйственных табличек из собрания Церковно-Археологического музея при Духовной Академии в Киеве. Весомый вклад внес Тураев и в изучение памятников финикийской литературы. Своими монографиями и переводами древневосточных памятников на русский язык Тураев заложил основы русской научной терминологии и переводческой стилистики в области наук о древнем Востоке.

Несмотря на горячую личную веру и активное участие в церковной жизни, в изучении религии Тураев стоял на позициях эволюционизма. В магистерской диссертации он критикует попытки предшественников представить египетскую культуру лишенной динамики и рассматривать ранние религиозные представления через поздние свидетельства античных авторов. Во время исследования магистрантом руководило стремление «проследить на основании доступного материала историческое развитие представлений древних египтян о божестве, в котором они олицетворяли свою культуру, с именем которого они соединяли представление об идеале правды и премудрости и которое, хотя и в иноземной оболочке, пережило создавшую его цивилизацию для более широкой роли, продолжая напоминать о ней еще долго в литературах более молодых народов».

Тураев решительно опровергает эвгемерическое представление о Тоте-Гермесе как обожествленном деятеле культуры. Он располагает весь письменный и изобразительный материал по хронологии, идя от имени божества к мифологии и культу, а в конце исследования рассматривает мифологию Тота в финикийской и древнегреческой литературах. На этой методологии впоследствии были основаны все монографии российских исследователей по культам божеств древнего мира.

Докторская диссертация Тураева написана под заметным влиянием диссертации В. О. Ключевского о житиях русских святых. В ней он ставит перед собой задачу изучить жития святых «в хронологическом порядке абиссинской истории, включая в него как пространные жития, так и синаксарные сказания и заметки, но исключив все произведения абиссинской церковной поэзии». Агиографические источники позволили Тураеву рассмотреть эфиопские сказания о святых как сложное сочетание магических верований, следования канонам церковной службы и литературной традиции. Жития стали для него ценным источником по политической истории Эфиопии и по истории местной системы образования.

В своих более поздних работах Тураев отделял политеистические верования ранней древности от пророческого движения библейской эпохи, хотя и не отказывался находить в египетском культе Солнца прообраз монотеистических представлений древнего Израиля.

В целом можно сказать, что изначально заданный в его работах хронологический подход к феноменам религии и критическая установка по отношению к любым апологетическим и анахроничным суждениям о культуре имели большое значение для развития религиоведческих исследований в России и СССР.